Проблема несоответствия между культурой и социальной структурой

Ценности, идеи и представления, существующие в культуре, могут в не­которых случаях не совпадать или даже вступать в противоречие с принципа­ми, лежащими в основе социальной структуры.

Такая ситуация может возникнуть в случаях, когда изменения в социаль­ной структуре общества, формах его организации опережают изменения в куль­туре - процесс переосмысления сложившихся ценностей и идеалов, выработки новых стандартов поведения. А также в диаметрально противоположной ситуа­ции - когда культурное развитие, новые идеи и ценности "не умещаются" в рамках сложившейся социальной структуры, базирующейся на устаревающих культурных ценностях. Так, развитие научной мысли на исходе средневековья выходило за рамки официальной религиозной доктрины, в связи с чем Церковь нередко предпринимала попытки ограничить научный поиск. Наука зарожда­лась не только вне Церкви, но и вне средневековых университетов, что не уди­вительно, поскольку университеты, несмотря на свою автономию, ориентиро­вались все же на воспроизводство религиозного мировоззрения. Наука перво­начально была свободной и рискованной деятельностью отдельных одиночек- энтузиастов. Институционализация европейской науки происходит довольно поздно. Д.Белл, например, полагает, что этот процесс начинается только в XVII - XVIII веках.

Хотя идея науки восходит еще ко временам Древней Греции, организация научных работ, в основном начинается в XVII веке созданием академий или научных сообществ, на­ходившихся на содержании богатых меценатов и развивавшихся вне университетской систе­мы, с целью поощрения научных исследований.

77

веке.

Даже в "стабильном" состоянии общества, когда видимых перемен не происходит, культура никогда не находит однозначного соответствия в сфере социального взаимодействия. Всем знакома проблема несоответствия культур­ных идеалов и реальности, поведенческих норм и действительного поведения членов общества. Есть и другие измерения этой проблемы: например, неодно­временное, неравномерное культурное развитие различных социальных групп в обществе или отмеченная выше неоднородность культуры, связанная с соци­альной дифференциацией и социальной стратификацией.

Другой аспект проблемы рассогласования (или, точнее сказать, несоот­ветствия) культуры и структуры связан с тем фактом, что "содержание" культу­ры избыточно по отношению к структуре общества. Культура общества "вме­щает" смыслы, значения, идеи, которые и не предназначены для того, чтобы воплощаться в системе устойчивых взаимодействий. Фантазии художника, во­площенные в его работах - тоже элемент культуры, но они не связаны с регу­лированием социального поведения, хотя могут быть связаны с социальной си­туацией, в которую художник погружен. Другой пример - мистический опыт. Любая религия знакома с этим феноменом, - непосредственной "встречей" ве­рующего со священным, как бы "священное" не трактовалось. У истоков миро­вых религий - буддизма, христианства, ислама - лежит мистический опыт их основателей. Но подавляющее большинство устоявшихся религиозных органи­заций относятся к мистическому опыту рядовых верующих очень насторожен­но, поскольку он не укладывается в устоявшиеся социальные формы религиоз­ного поведения. Мистик всегда в некоторой степени "вне закона": ведь он не

77 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. С.505-506.

нуждается в религиозной организации и посредниках-священнослужителях для контакта с объектом своей веры.

Некоторые "культурные содержания" — различные формы представле­ний о реальности, могут существовать долгое время лишь как "духовный фено­мен", но при определенных обстоятельствах оказываются востребованными для создания новых форм социальной организации. Например, национал- социалистическая идеология, потерпевшая сокрушительное поражение в ре­зультате падения III Рейха, вовсе не исчезла. Как система убеждений, она со­храняется - причем не только в рамках культуры, её породившей, и часто ста­новится идейной основной все новых и новых неонацистских организаций и движений. Различные оккультные доктрины, базовые принципы которых вос­ходят еще к поздней античности, существуют как бы "на обочине" европейских культур постоянно, но время от времени происходит всплеск интереса к ним, выражающийся в организации оккультных кружков и сообществ.

Мы можем сделать краткий вывод: социальная структура укоренена в культуре общества, опирается на неё, но культура - смысловое пространство, в котором происходит социальное взаимодействие, - не исчерпывается культур­ными содержаниями, непосредственно "задействованными" в социальных от­ношениях.

Рассогласование культуры и структуры могут иметь весьма значительный масштаб, что характерно, в частности, для российского общества постсоветско­го периода. Реформы, происходившие в России в 90-х годах ХХ века, привели к коренной ломке сложившейся в советское время институциональной структу­ры общества. Например, централизованная, управляемая, планируемая совет­ская экономика, базировавшаяся на государственной собственности, в крат­чайший исторический период была заменена рыночной экономикой, дейст­вующей на совершенно иных принципах - частной собственности, индивиду­альной предпринимательской инициативе, независимости от государственных структур.

Однако планируемая и рыночная экономические системы подразумевают совершенно разные культурные стандарты поведения людей, различные ценно­стные ориентации.

78

Известный отечественный социолог-экономист Р.В.Рывкина выделяет следующие черты типичного советского работника: адаптированность к госу­дарственной системе организации труда, отчуждение от результатов труда, от­чуждение от управления производством, привычка использовать ресурсы пред­приятия в своих личных целях, привычка к нарушениям трудовой и технологи­ческой дисциплины, привычка к сверхурочным работам, слабая ориентация на нововведения, привычка к теневым формам экономического поведения, ориен­тация на уравнительность, привычка к гарантированной занятости и т.д.

Все эти черты характеризуют среднестатистического советского работни­ка как более или менее послушного исполнителя, привыкшего выполнять полу­ченные задания, и ожидающего определенных социальных гарантий в обмен на свое лояльное поведение. При этом работник не слишком заинтересован в каче­стве производимого продукта и повышении эффективности собственного тру­да, так как ни то, ни другое не влияет заметно на уровень заработной платы. За­нятость - гарантирована, и работник, как правило, не рискует своим рабочим местом.

Рыночная экономика требует от работника иных качеств. Он должен быть более независим, более инициативен и ответственен. Кроме того, рыночная экономика предоставляет работнику гораздо меньше гарантий в области заня­тости и оплаты труда, нежели планируемая государственная. Работник должен

78 Р.Рывкина. Драма перемен. М., 2001. С.116.

быть психологически готов к ситуации потери рабочего места и самостоятель­ному трудоустройству, перспективы которого зависят и от профессионализма, и от его умения учитывать требования ситуации, изменения на рынке труда.

В результате общей неготовности большинства россиян к новым рыноч­ным отношениям, развитие постсоветской экономики протекает довольно сложно. Следует добавить, что и в сфере норм, регулирующих экономическое поведение, в период активных реформ существовала значительная неопреде­ленность. Советские правовые и моральные нормы утратили актуальность, а для формирования норм, соответствующих требованиям новой экономической ситуации, требовалось время. Становление рыночной экономики в России 90-х происходило, фактически, в нормативном вакууме, что во многом обусловило пресловутый "дикий" характер российского капитализма и успех в первую оче­редь тех, кто действовал вопреки морали и закону. Приверженность же при­вычным нормам экономического поведения, утратившим актуальность, высту­пала, фактически, в качестве "тормоза", препятствовала успешной адаптации к новым условиям.

Таким образом, между новыми экономическими институтами, возникши­ми в России в результате реформ (частная собственность, акционерные общест­ва, биржи, коммерческие банки, индивидуальное предпринимательство, сво­бодный рынок труда и др.) и культурными стандартами большинства населения возник "зазор". Культурный опыт, которым располагало большинство населе­ния, не соответствовал созданной сверху институциональной структуре новой российской экономики. "Рыночная культура" населения оставалась и остается довольно низкой.

Р.Рывкина выделяет следующие аспекты неразвитости "рыночной куль­туры" россиян:

Во-первых, люди не знают и не понимают проводимой правительством экономиче­ской политики, которая, кстати, является в большой мере теневой или по крайней мере не­достаточно открытой. ... Наиболее выразительный пример - ситуация, возникшая в период "ваучерной приватизации", когда массовая раздача ваучеров сочеталась с полным отсутстви­ем ясности у людей о том, что с ними можно делать.

Во-вторых, люди не знают законов функционирования новых рыночных структур, та­ких, как финансово-промышленные группы (ФПГ), "естественные монополии", Центральный банк России, коммерческие банки и пр. ..

В-третьих, люди не знают своих прав, которые они приобретают согласно вновь при­нимаемым законам и указам, новых возможностей, которые создают новые рыночные орга­низации.

В-четвертых, люди не имеют элементарных знаний об устройстве рынка, о правилах работы на нем. .даже слово "маркетинг" многим незнакомо...[43]

Но самое главное, как отмечает Рывкина, - это даже не недостаток зна­ний, а отсутствие "стереотипов рыночного поведения", подразумевающего "на­личие у людей привычки выбирать наиболее рациональные варианты решений, умение считать затраты и прибыль, использовать международные связи, нахо­дить выгодных партнеров, рынки сбыта, выполнять обязательства перед госу-

,,80

дарством и партнерами и т.д."

Следует отметить, что в ходе реформ все больше людей, особенно моло­дых, на собственном трудном опыте обучаются новым стандартам поведения в рыночных условиях, усваивают рыночные ценности, такие как предприимчи­вость, индивидуализм, прагматизм, профессионализм и т.д. Но "зазор" между культурой и структурой все же сохраняется, как сохраняется и конфликт цен­ностей. Это проявляется, в частности, в устойчивой оценке значительной ча­стью россиян богатства как результата воровства, неравенства доходов - как проявления социальной несправедливости и т.д.

Несоответствие между культурой и новой социальной структурой рос­сийского общества проявляется не только в сфере экономики, но и в других сферах жизни, в том числе и в политике. Современная Россия, согласно Кон­ституции, является демократическим государством. Сформировались демокра­тические политические институты: избирательная система, парламент, полити­ческие партии, разделение властей и т.д. И, тем не менее, постоянно прихо­диться слышать о низкой политической активности россиян, о декоративном характере российской демократии, о бессилии человека перед государственной машиной и злоупотреблениями чиновников. Все это говорит об отсутствии культурных навыков, необходимых для эффективного функционирования де­мократических институтов.

Постоянно возникающие в периоды российских избирательных кампа­ний слухи о фальсификации результатов выборов косвенно свидетельствуют как о неумении политического руководства добиваться победы демократиче­ским путем и неуважении к самой демократической процедуре выборов, так и о равнодушии большинства населения к основам демократии. Нарушение за­кона является в российском обществе характерной чертой не только рядовых граждан, но и политической элиты. Защита прав человека - базовый принцип демократии - не воспринимается как норма жизни ни политической элитой, ни рядовыми гражданами: представители первой нарушают эти права, когда это удобно, вторые же просто не знают о своих правах и не умеют их отстаивать. Не опираясь на соответствующую политическую и правовую культуру, демо­кратические институты просто "повисают в воздухе", не имея фундамента в ценностях, нормах и убеждениях значительной части россиян. А это приводит к отчуждению народа от власти, её слабой легитимности, к разочарованию в демократических ценностях, которые, на самом деле, так и не были реализова­ны последовательно.

Можно сделать вывод, что российские реформы характеризуются быст­рыми и глубокими структурными изменениями на фоне гораздо более медлен­ной культурной трансформации. Подобная ситуация не уникальна. В той или иной степени она присуща всем обществам, проходящим так называемую "вто­ричную модернизацию" - создающим аналог западных институтов (рыночная экономика и демократия - это продукт развития западных обществ) на совер­шенно иной культурной почве.

"Вторичная модернизация" - далеко не единственный фактор, стимули­рующий разрыв между социальной структурой и культурой. Любые социаль­ные изменения способны вызвать этот разрыв, и чем быстрее происходит про­цесс изменений, тем труднее обществу поддерживать баланс между структурой и культурой, областью социальных практик и сферой смыслов и значений.

Интересный пример разрыва культуры и социальной структуры можно найти в работах одного из основоположников теории постиндустриального об­щества Д. Белла. Д.Белл фиксирует разрыв между социальной структурой и культурой наиболее развитых экономически западных обществ, вступивших в стадию постиндустриализма. По мнению Белла в основе социальной структуры и культуры западных обществ лежат разные базовые принципы. Если социаль­ная структура опирается на функциональную рациональность и эффективность, то культура - на иррационализм, гедонизм и потребительство. Он пишет:

... буржуазное общество XIX века представляло собой интегрированное целое, в кото­ром культура, внутренняя структура и экономика были пронизаны единой системой ценно­стей. То была капиталистическая цивилизация в ее апогее.

Удивительно, но все это было подорвано самим же капитализмом. Посредством мас­сового производства и потребления он разрушил протестантскую этику, усердно внедряя ге­донистический образ жизни. К середине ХХ века капитализм пытается найти себе оправда­ние не в труде или собственности, но в статусной символике обладания материальными бла­гами и культуре наслаждений. Повышение жизненного уровня и ослабление моральных норм превратились в самоцель как выражение свобод личности.

. В организации производства и труда система требует от своих членов расчетливого поведения, трудолюбия и самодисциплины, стремления к карьере и успеху.

В сфере же потребления она создает культ сегодняшнего момента, возвышает мотов­ство, показуху и поиск игровых ситуаций.[44]

Можно предположить, что причиной разрыва, зафиксированного Бел- лом, является несоответствие векторов культурного развития и структурных изменений. Социальная структура, базирующаяся на формальной рационально­сти, складывалась в эпоху классического модерна с присущими ему ценностя­ми, восходящими еще к периоду протестантской Реформации. Но постсовре­менная культура порождает иные ценности, и трудовая этика среди них отсут­ствует. Отсюда и отмеченное Беллом противоречие.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что взаимодействие культуры и социальной структуры характеризуется взаимозависимостью, ди­намизмом и противоречивостью. Следует отметить, что чем сложнее структура общества, чем глубже социальная дифференциация, тем вероятнее наличие рас­согласования между культурой и сложившейся системой социальных отноше­ний. Лишь наиболее простые в структурном отношении общности демонстри­руют корреляцию культуры и социальной структуры: социальный порядок в них является воплощением порядка смыслового, ценностного и нормативного. В сложных же, высокоструктурированных обществах можно говорить лишь о частичном совпадении социального и культурного порядков. Или же - о мно­жественности самих "порядков" - как социальных, так и культурных.