Эмпирические исследования культуры

Например, для анализа ценностных ориентаций, поведенческих норм, распространенности тех или иных представлений использовался и использует­ся традиционный метод опроса. Обратимся к конкретному примеру.

10-13 марта 2006 года Аналитический Центр Юрия Левады (Левада-Центр) провел репрезен­тативный опрос 1600 россиян в возрасте 18 лет и старше. Распределения ответов на два во­проса этого исследования приводятся в процентах. Статистическая погрешность опроса не превышает 3%.

КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, НАД КЕМ ИЛИ ЧЕМ МОЖНО ДОБРОДУШНО ШУТИТЬ И СМЕЯТЬСЯ? (Данные приводятся в сводной таблице вместе с ответами на другой вопрос этого же исследования: НАД КЕМ ИЛИ ЧЕМ НЕЛЬЗЯ ШУТИТЬ И СМЕЯТЬСЯ, ДАЖЕ ДОБРОДУШНО?)

Россияне наделены достаточным чувством юмора, однако обдуманно подходят к выбору объекта для шуток.

Можно выделить две сферы, неприкосновенные с точки зрения большинства россиян для юмора - религиозная и государственная. Святые, пророки не только той религии, к которой лично принадлежит респондент, но и святые других религий, не должны служить объектами для шуток, с одной стороны, и официальные символы и государственные руководители на­шей страны - с другой.

Вторичный анализ, в частности, анализ различных статистических дан­ных, также применяется в социологическом изучении культуры, как и традици­онное исторический анализ.

Для изучения особенностей повседневной жизни людей, субкультурных образований может применяться метод включенного наблюдения, метод, под­разумевающий участие исследователя в жизни наблюдаемого сообщества, сис­тематизированный "взгляд изнутри". Примером может служить исследование, проведенное А. Топоровой и посвященное описанию петербургских национал- большевиков, радикально настроенной политической молодежной группиров­ки, сформировавшей собственную субкультуру.

.Доступ к полю мне удалось получить благодаря моим давним знакомым - Ирине и Алек­сею. Они доброжелательно отнеслись к моей работе: подарили мне программу партии и при­гласили на "партсобрание", которое "нацболы" проводили тогда (конец июня - июль 1998 года) в Таврическом саду.

... Я пришла на встречу с национал-большевиками к станции метро "Чернышевская". И первое ощущение от встречи было негативное, - непонятно, как разговаривать с неопрят­ными, некрасиво одетыми, громко матерящимися "гопниками". Среди них были девушки, которых происходящее ничуть не смущало. Тут же они продавали "Лимонку", причем тор­говля шла вполне успешно. Потом все оправились в Таврический сад, где, пугая гуляющих, заняли несколько скамеек и начали собрание.

.Во вторую встречу я познакомилась с Андреем Гребневым, председателем Петербургского отделения НБП, который и проводит "партсобрания". Я сказала ему, что я социолог и пишу статью о Национал-большевистской партии. Гребнев представил меня всем, кто был на соб­рании, попросил оказывать мне помощь, пригласил к себе в гости. Для того, чтобы исследо­вание получилось, мне нужно было, прежде всего, отбросить собственные представления, не думать о том, нравятся они мне или нет, а просто увидеть их повседневную жизнь. Для этого нужно было обозначить свой статус в исследовании так, чтобы "нацболы" могли общаться со мной как "со своим человеком", но, в то же время сохранить такую дистанцию, которая по­зволяла бы мне оставаться "человеком со стороны" - для того, чтобы избежать активного участия в их повседневной жизни.

.Мне пришлось разрабатывать определенный стиль общения с нацболами, учиться пони­мать их язык и разговаривать на нем.

.В ходе исследования было взято 7 интервью: 3 из них были записаны на диктофон, ос­тальные информанты отказывались от записи. В ходе интервью предполагалось выяснить биографические данные информантов, также разговор шел об их партийной работе и повсе­дневной жизни. Поскольку мои информанты - молодые люди (старшему из них - 30 лет), раз­говор шел в основном о проблемах учебы в школе, других учебных заведениях, взаимоотно­шениях с родителями, планах на будущее. Должна признаться, что получить из интервью ка­кие-либо сведения о повседневной жизни в рамках членства в НБП и принадлежности к суб­культуре "лимоновцев", было трудно.

Информанты охотнее предлагали посмотреть на то, как они живут и принять участие в их жизни, нежели вербализовать свой опыт.

Мотивы и сценарии вступления в НБП

Сложнее всего было выяснить мотивы вступления в партию и активного участия в ее деятельности. Мотивы отличаются у нацболов разного возраста и имеющих разный образо­вательный статус. Можно отметить следующие мотивы вступления в НБП: 1."Школа мерзкая, отвратительная...

2. "Я политикой интересовался всегда. Родители выписывали всегда газеты политические, "День", "Завтра", журналы "Наш Современник", например. Очень мне не нравится то, что сейчас в стране происходит. Года два назад прочел Лимонова "Это я -Эдичка!", безумно по­нравилось, потом стал читать "Лимонку", понял: это мое! Вступил в партию. Родители не поняли сперва, считают, что это слишком радикально, но сейчас смирились." (Андрей, 19 лет, студент истфака СПб государственного педагогического университета). ... Можно предполагать, что к участию в деятельности НБП в Петербурге информантов под­талкивает, в первую очередь, протест. Неважно, против чего - "отвратительной школы" или "буржуазной жизни". Возможность борьбы, настоящего дела, принадлежности к группе еди­номышленников .

Существует два основных сценария прихода в партию. Прочитав "Лимонку", желающий вступить в партию заполняет анкету, печатающуюся в каж­дом номере, и посылает ее в Москву или в региональную штаб-квартиру. Спустя какое-то время с ним связываются и приглашают на акции и партсобрания. Таким образом, "Лимон­ка" стала "не только коллективным агитатором, пропагандистом, но и организатором." Сетевой сценарий: в партию приводят знакомые. Иногда вступают целыми компаниями.

. Активных нацболов можно разделить на три возрастные группы: "Партийная молодежь" - 13-18 лет; "Самые активные" - 19-24 человек; "Старшие" - 25-30 человек. Следует отметить, что существуют также "пожилые" члены НБП: например, разочаровавшиеся в деятельности различных " левых" и " правых" организаций пенсионеры, и родители некоторых "лимоновцев", вступившие в партию по просьбе своих детей (авторитет нацбола у "товарищей по партии" вырастет, если он окажется хорошим пропагандистом и приведет в партию новых членов). Однако, эта возрастная группа не пред­ставляет интереса для моего исследования, т.к.

Посещение еженедельных собраний партии: Собрания проходят раз в неделю . На собрани­ях обычно обсуждаются: партийная дисциплина (понимание основ дисциплины складывает­ся обычно из личного отношения Гребнева к деятельности того или иного члена партии, т.е. кому-то прощается все, а кто-то все время не прав); итоги проведенных и подготовка пред­стоящих акций; "последние новости" из Москвы, т.е. распоряжения Лимонова; сочинение лозунгов, которые потом появляются на стенах петербургских домов (они и составили в зна­чительной мере известность ИБП).

Участие в акциях: "Нацболы" очень активны. Они постоянно не только устраивают свои пи­кеты и демонстрации, но и принимают участие в акциях других движений. Особенно актив­ны они были в период с июля по ноябрь 1997 г. - провели более 30 различных акций. С 1998 г. акции "нацболов" становятся более красочными. На их выступлениях всегда много знамен, транспарантов. Например, когда "лимоновцы" отправлялись в "Поход на Москву" (вместе с "Трудовой Россией"), у 25 пришедших на манифестацию "нацболов" было 19 различных

58

знамен и лозунгов...

Для выявления скрытых и неочевидных смыслов и культурных стерео­типов, содержащихся, например, в материалах, распространяемых СМИ, ис­пользуется контент-анализ. Ниже приводятся результаты контент-анализа пуб­ликаций, касающихся азербайджанской диаспоры в Москве, ряда популярных периодических изданий.

. наиболее насыщенными информацией по интересующей нас проблематике оказались издания "Московский комсомолец" и "Комсомольская правда". В публикациях или сообще­ниях, где участниками описываемой ситуации являются "азербайджанцы" или "выходцы из Азербайджана", используются определенные речевые и когнитивные приемы (среди которых выделяются метафорические определения, стереотипы и приписывание ролей), с помощью которых и создается собирательный образ азербайджанской общины.

Согласно данным анализа прессы, "азербайджанец" или "выходец из Азербайджана" описы­вается через такие метафорические определения-синонимы как "черные", "кавказцы", "гости с юга", "южные мужчины", "мужчины-кавказцы", "восточные люди", "жгучие парни с Кавка­за", "теплая компания южан", "гость столицы".

Стереотипизация образа азербайджанской общины происходит при помощи ряда речевых приемов, которые, обобщая ту или иную конкретную ситуацию, переносятся на характери­стики этнической группы в целом, каждый раз воспроизводя их. Среди таких стереотипов об азербайджанцах можно назвать (в порядке частоты упоминания) "восточные" традиции и обычаи; "восточный" темперамент и специфические черты внешности и поведения (жести­куляция, акцент), культурные различия между "азербайджанцами" и "нами", в частности раз­личия в отношении к труду.

Дальнейшая стереотипизация образа азербайджанской общины осуществляется через припи­сывание ей типизированных социальных ролей (и статуса), среди которых чаще всего упо­минаются такие сферы занятости, как торговля, прежде всего, рыночная торговля, и мелкое предпринимательство. Излюбленная тема прессы - высокая криминализированность азер­байджанской общины.

Значительную часть собирательного образа азербайджанской общины составляют описания ее представителей как мигрантов и чаще всего как нелегальных мигрантов. Масштаб и со­став миграции же описываются как источник различных социальных проблем для прини­мающего общества, представляющих собой различного рода угрозы: угроза перенаселения или этно-демографическая угроза, экономическая, культурная, религиозная угроза, угроза безопасности (начиная от угрозы здоровью и заканчивая угрозами всему обществу в связи с " этнической" преступностью).

Таким образом, несмотря на то, что в прессе присутствует и информация, которая создает сложный, многосоставной собирательный образ азербайджанской общины (занятость в сфе­ре культуры, принадлежность к интеллигенции, роль жертвы), и значит, может способство­вать складыванию неоднозначного отношения к азербайджанцам, в подавляющем числе слу­чаев воспроизводится типичный набор признаков, определяющих азербайджанскую общину как так называемое "торговое меньшинство", характеризующееся в силу их мигрантского

II п 59

статуса и культурной отличительностью как чуждое " нам" .

Наконец, для понимания того, каким образом культурные значения суще­ствуют в "обыденном сознании", в повседневной жизни, используются "глу­бинное (углубленное) интервью", "case-study", биографический метод. Эти ме­тоды предназначены для глубинного систематического анализа "человеческих документов" - индивидуальных судеб, биографий, дневников, писем, "расска­зов о себе", конкретных "случаев", имевших место в реальности.

В качестве примера подобного исследования приведем отрывок из статьи Н.Н.Козловой, содержащей социологическую интерпретацию мемуарных запи­сок обыкновенной, не слишком грамотной советской женщины Е.Киселевой, родившейся в 1916 г. Её биография оказалась затронутой всеми ключевыми событиями российской истории ХХ века. Как "Большая история" преломляется в обыденном сознании?

.эти группы обитают в стороне от дорог Большой истории. Однако они развиваются в рамках государства и большого общества, они вплетены в систему функциональных свя­зей. Они испытывают давление и государства, и системы образования, со стороны других социальных групп, т.е. главным образом извне. Попробуем посмотреть, каким образом атри­буты большого общества входят в жизнь малой общности.

Имена вождей практически отсутствуют. Имя Ленина упомянуто два раза, из них один ... - в качестве элемента присловья. Сталин упоминается один раз в связи с войной: бвл он "милостив и доверчив", не подозревал, что Гитлер - "игаист человеческого существова­ния". 22 июня 1941 - единственная историческая дата, которую Е.Киселева упоминает. Слишком многое для неё в тумане: "толи революция то ли Война". Кстати, в одном месте ру­кописи она объясняет, отчего она так подробно ... пытается писать даты - потому, что её этому специально в школе. Записки (Е.Киселевой) - еще одно свидетельство того, что шко­лами держатся цивилизации, что чувство истории не является самоочевидностью: оно куль­тивируется. Е.Киселева, проучившаяся только 5 лет в сельской школе, обрести его не суме­ла. Е.Киселева не в состоянии выстроить биографический нарратив в соответствии с ли­нейным временем. Её время - система локусов, это - не бесконечная стрела Прогресса.

В записках нет ничего о репрессиях, раскулачивании, о лагере (лишь упоминание о немецких лагерях для военнопленных и о наших лагерях для немцев-военнопленных). В по­следнем случае она подчеркивает, что пленные немцы получали те же 1200 г хлеба, что и наши шахтеры. Жизнь в лагере и за пределами лагеря не слишком различалась по степени насилия и агрессивности.

Как Е.Киселева вступает в систему длинных социальных связей? Например, местному начальству, которое знают в лицо, не доверяют. Справедливости ищут у власти далекой, представленной, например, В.Терешковой или Л.И.Брежневым. .Письмо, написанное ба­бушкой от имени внуков, относится к речевому жанру крестьянской челобитной. "Я писала Терешковой Валентине Владимировне помогите пожалуйста нашему горю. вот такого со­держания письмо. милая женщина наша защитница мира женщин и Дитей дорогой наш че­ловек от горя и беды я послала вам 11.10.1979 г. письмо а вот нам прислали из горисполкома свое ришения выселять, судить, из квартиры. "

Послав письмо Терешковой, Е.Киселева читает молитву. Совмещение письма и от­рывка о молитве позволяет ощутить, что и письмо "наверх" и "Отченаш" выступают в одной функции: имеет место взывание к высшей инстанции..[31]

Своеобразие предметной области социологии культуры часто делает необходимым использование теоретических подходов и методов, не являющих­ся специфически социологическими, но заимствованными, например, из куль­турной антропологии, психологии и философии. Социология культуры имеет дело не только с тем, что можно посчитать и измерить. Она имеет дело со зна­чениями, смыслами и идеями. Смысловая природа культуры повышает значи­мость таких процедур, как понимание и интерпретация. Социология культуры в большей степени, чем любая другая сфера социологического знания, должна быть "понимающей" наукой.